Незадачливые ученики чародея.

Первая известная катастрофа на деривативах.

Когда на рынке происходит некий нелинейный процесс, как это и случилось в России 17 августа 1998 года, его влияние на тщательно собираемый портфель

В декабре 1993 г. огромный немецкий промышленный конгломерат Metallgesellschaft AG понес убытки на вложениях в деривативы, которые произвело его дочернее отделение в США. Общие потери изначально оценивались в сумму свыше $1 млрд. – достаточную для того, чтобы поставить Metallgesellschaft, 14-е по размерам промышленное предприятие в Германии, на грань банкротства.

Руководству Metallgesellschaft удалось наскрести по сусекам последние $1.9 млрд. для того, чтобы уйти от банкротства. Но эта первая известная катастрофа на деривативах представляла собой еще только цветочки.

После неприятностей с Metallgesellschaft катастрофы с компаниями, пытавшимися воцариться в стране производных, посыпались как из рога изобилия. Cargill потерял $100 млн., играя с ипотечными деривативами, Procter&Gamble, одна из американских голубых фишек, потеряла $157 млн. на хеджировании валютных производных, а потери Codelco Chile составили $200 млн. на фьючерсах на медь и драгметаллы. Сюда можно добавить Daiwa Bank of Japan, Sumitomo Corporation, Ashanti Goldfields. В 1994 г. Роберт Ситрон (Robert Citron), глава казначейства одного из самых благополучных районов США, Orange County в Калифорнии, обанкротил богатейшее графство. Мистер Ситрон, движимый благородным порывом сделать свое графство еще богаче, вложил казенные деньги в различные рисковые экзотические производные инструменты, включая обратные сделки репо, с целью получения высоких доходов для Инвестиционного пула графства, которым он управлял. К сожалению, когда рынки двинулись против его огромных долговых позиций, фонды, которые находились под его попечением, мгновенно потеряли $1.5 млрд. Во время слушаний в сенате штата Калифорния в 1995 г. Р. Ситрон заявил: «Я вынужден с покорностью признать, что я на самом деле не настолько опытный казначей, каким себя считал».

В феврале 1995 г. рухнул гордый и славный английский Barings Investment Bank, только что отметивший свою 223-летнюю годовщину. Банк, среди клиентов которого была даже сама королева Елизавета, банк, чьи деньги подняли великую Британскую империю в XIX веке, был уничтожен в результате самовольных сделок с производными бумагами, цена на которые пошла не в ту сторону, в которую предполагалось. Уважаемый консервативный столп английской финансовой системы умер в результате могущественных и по существу неконтролируемых сил, вырвавшихся на простор благодаря молодому «ученику чародея», находящемуся на другом краю света, в Сингапуре. Николас Лисон (Nicholas Leeson), 27-летний трейдер, работающий на краткосрочных спекуляциях, ухитрился практически мгновенно потерять $1.3 млрд., прежде чем управляющие головного офиса в Лондоне смогли понять, что произошло.

Жуликоватый трейдер Ник Лисон делал большие ставки на предполагаемое движение индекса Никкей с использованием простых опционов. Он поставил на них миллионы долларов, предполагая, что Никкей вступает в стадию роста в 1995 г. Трейдеру было невдомек, что Никкей в скором времени прорвет самый низкий за предшествующие 17 лет уровень, рухнув, как сорвавшийся с перекладины под шатром цирка воздушный гимнаст. Эпидемия крахов на деривативах продолжала свое победное шествие по миру в конце 1990-х годов. Наиболее запомнившейся и опасной была катастрофа с хеджевым фондом Long Term Capital Management (LTCM), которую породил, между прочим, знаменитый российский долговой кризис 17 августа 1998 года.

Когда на рынке происходит некий нелинейный процесс, как это и случилось в России 17 августа 1998 года, его влияние на тщательно собираемый портфель производных может стать катастрофическим. Компания Long Term Capital Management (LTCM) в результате такого кризиса прогорела. Этот элитный хеджевый фонд имел сверхсложное программное обеспечение по торговле производными, позволявшее прогнозировать и ослаблять влияние рисков. Разработчиками были Майрон Шоулз и Роберт Мертон (Myron Scholes, Robert Merton), лауреаты Нобелевской премии 1997 года по экономике, которые понимали о рынках и волатильности гораздо больше, чем кто-либо на Земле.

LTCM через базовую хеджевую стратегию стал одним из крупнейших высокорисковых хеджевых фондов в истории. Собственные средства фонда не превышали $3 млрд., а общая величина базовых активов под производными достигала, по некоторым источникам, $1.25 трлн. Следовательно, используемое кредитное плечо составляло 417:1.

В августе 1998 г. все сверхсложные математические модели были посрамлены. В результате дефолта суверенного долга России ликвидность ценных бумаг во всем

мире стала падать, а позиции по производным стали спешно закрываться. Финансовая модель LTCM подсказывала пользователям, что им не следует ожидать потерь свыше $50 млн. за сессию, но очень скоро фонд стал терять ежедневно более $100 млн. Через четыре дня после российского дефолта собственный капитал фонда за одну только торговую сессию уменьшился еще на $500 миллионов! Вследствие намерений LTCM объявить себя банкротом, правительство США сочло, что дефолт компании может привести к полному расстройству мировой финансовой системы. ФРС США выделила $3.6 млрд. финансовой помощи этому фонду, создав очень опасный прецедент. Если правительственные структуры готовы подкинуть кому-то деньги для того, чтобы вытащить его из пучины огромного объема открытых позиций (а где тут «свободная рыночная экономика»?), почему бы тогда не рискнуть и другому «профессионалу», забежавшему за пределы безопасности и благоразумия? Тем не менее, трейдеры не прислушиваются к голосу благоразумия, а посему производные финансовые инструменты продолжают свое «победоносное» шествие. Тем инвесторам, которые не хотят терять нажитые своим трудом деньги, можно посоветовать отслеживать компании, которые предпочитают работать с производными.